Древо рода

Время изучать корни 
В глубь веков до седьмого колена...

Автор: Ксения Сёмина / Фотограф: Александр Ефремов 

Составление генеалогического древа – это путешествие в прошлое, приключение и в конечном итоге способ больше узнать о самом себе. 

 
«Младенец Василий, родил­ся 22 августа, крещён 23 августа. Родители Фома Семёнов и Па­раскева Егорова. Восприемники (крёстные. – Прим. ред.) крестьянин Яков Семёнов и девица Яковле­ва» – гласит запись в церковной метрической книге села Сапуголи за 1894 год. А вот запись из метри­ческой книги Соборной мечети Елабуги за 1845 год: «Шарафетдин, мужского пола, родился 25 января. Отец – купец третьей гильдии Мур­закай, мать – Бибилатифа». Вот и всё, что можно узнать из метрик о людях, живших век-другой назад. Но чтобы добыть и эти крохи, при­дётся немало потрудиться. 
 
Начать нужно с самого просто­го: опросить самых старших род­ственников об их предках и всё записать. Чем подробнее будет опрос, тем лучше. Если вы делае­те сразу несколько родословных, то заведите отдельную папку для каждой линии своих предков. Всё собранное нужно систематизи­ровать и зарисовать в виде схемы, например, всем известного «де­рева». Схема поможет вам ориен­тироваться, сопоставлять записи и вносить новую информацию. Принципиальное значение имеют даты рождения и смерти предков, а также их имена – те, которыми их называли близкие, знакомые и те, под которыми эти люди зане­сены в официальные документы. Уже на этом этапе вас могут под­жидать сюрпризы. 
 
ДВОРЯНСКАЯ ДЕРЕВНЯ 
 
– Фамилии в со­временном пони­мании этого слова у большинства сельских жителей появились отно­сительно недав­но – в XIX – сере­дине ХХ века. У русских чуть раньше, у татар чуть позже. До этого использовались фамилии по отчеству, т.е. фамили­ей становилось имя отца. Моего деда звали Мифтах Шарафиев, со­ответственно, мой отец был запи­сан как Раиф Мифтахов. Я по этой логике должен был стать Ленаром Раифовым, но на мне отчество отца закрепилось как полноценная фа­милия. При этом в разных доку­ментах ФИО могли записывать по-разному, – рассказывает крае­вед Ленар Мифтахов. – Например, в некоторых записях мой дед чис­лится как Мифтахутдин Шарафут­динов. Но если папину родослов­ную я составил достаточно легко, то на составление маминой ушло около 8 лет. И всё из‑за того, что её дед в разных записях числился под разными именами. Кто бы мог подумать, что для жителей XIX века Валиулла, Габделвали и Вали это одно и то же имя? 
 
До революции в татарском языке, на котором также велось делопро­изводство, присутствовало мно­жество персизмов и арабизмов. Записи делались арабской графи­кой. Канцелярский язык несколько отличался от разговорного, так же, впрочем, как и у русских. Напри­мер, крестьянина записывали как «зирагатьче», а солдатом име­новался человек, который отслужил в армии, и вне зависимости от того, находился он в «бессрочном отпу­ске» или вышел в отставку. 
 
При составлении родословных встречаются нестандартные слу­чаи. Бывало, что «неофициальные мусульмане», которые числились крещёными татарами, отказы­вались посещать церкви. Но и в мечетях соседних деревень ре­гистрировать акты гражданского состояния они не могли – это было подсудное дело, и муллу могли жестоко наказать. Так, в XIX веке жители деревни Средние Челны (сегодняшний Нурлатский район) называли друг друга мусульман­скими именами, а в документах (например, в ревизских сказках) числись под русскими. Более по­лувека информация об их бра­косочетаниях, рождении детей и смертях не вносилась ни в пра­вославные, ни в мусульманские метрики. Лишь в начале ХХ века они смогли добиться права име­новать себя мусульманами и посе­щать мечеть. И вот по документам XIX века у мужчины по имени Ах­метша был отец Николай, а по до­кументам ХХ века – Габделбадиг… И это – один и тот же человек. Лишь благодаря сохранившемуся делу за 1895 год о разрешении жителям деревни исповедовать магометан­скую веру удалось исследователям составить родословную для выход­цев из Средних Челнов. 
 
– Если ваши предки имели дво­рянский титул, то сведения о них хранятся в Российском государ­ственном историческом архи­ве в Санкт-Петербурге. Именно там мы обнаружили дело «О воз­ведении в княжеское достоинство татарских князей Янбулатовых». В нём находилась родословная, начатая с середины XVI века. В документе был перечень имён, а года рождений удалось опреде­лить по писцовым книгам и другим документам, – рассказывает Ленар Мифтахов. – А одним из потомков князя Янбулата был участник рус­ско-турецкой войны секунд-май­ор Стародубовского кирасирского полка «татарский князь» Рахматул­ла мурза Янбулатов. Он основал в конце XVIII века деревню Та­тарский Кокшан Менделеевского района, где и сегодня проживают его потомки. 

 
В КАКИХ АРХИВАХ ИСКАТЬ? 
 
Если предок, информацию о ко­тором вы хотите найти, родился, умер, сочетался браком или развёл­ся после 1918 года, то вам – в ЗАГС. Для получения информации нуж­но будет предоставить документы, подтверждающие ваше родство. Но нужно понимать, что в первые десятилетия после революции регистрация актов гражданского состояния велась, мягко говоря, с перебоями. 
 
Основными дореволюционны­ми способами учёта населения были метрические книги церк­вей и мечетей, посемейные списки волостных правлений, исповедные ведомости (списки православных семей, посещавших исповеди). И, наконец, ревизские сказки (10 томов с 1719 по 1859 год) – по­семейные списки жителей дере­вень и городов с указанием имён, возраста, национальности и про­фессии, которые велись в целях налогообложения. 
 
Православная духовная конси­стория Казанской епархии находи­лась в Казани, поэтому в Государ­ственном архиве РТ можно найти документы, связанные с местной жизнью православных с 1724 по 1929 год. По мусульманским се­мьям информацию можно поис­кать в Уфе, где до революции рас­полагалось Оренбургское магоме­танское духовное собрание и куда отправлялись вторые экземпляры метрических книг всех мечетей Российской империи (кроме Кры­ма). 
 
В процессе установления своей родословной вам придётся поре­шать немало исторических зада­чек. Например, изучить историю административно-территориаль­ного деления Российской империи и Советского Союза. Некоторые деревни на юго-востоке Татарстана в разное время относились к Орен­бургской, Уфимской, Самарской губерниям, а затем были включе­ны в состав Татарской АССР. Часть документов по этим населённым пунктам могла остаться в архивах Оренбурга, Уфы, Самары. Наиболее старые документы, например ре­визские сказки с 1719 по 1762 год, хранятся в Российском государ­ственном архиве древних актов в Москве. Если населённый пункт в настоящее время входит в состав Республики Татарстан, то начинать поиски нужно с Государственно­го архива Татарстана в Казани, где хранятся в том числе докумен­ты из многих соседних региональ­ных архивов. 

 
ЕСТЬ ЛИ В ТЕБЕ ЧЕЛОВЕК С РУЖЬЁМ 
 
Но, возможно, ваш предок «за­светился» в документах в связи с какой-нибудь общественно-по­лезной (например, голосование за строительство церкви) или, на­оборот, противообщественной деятельностью. «Судное дело осколенина (жителя Старого Оскола. – Прим. ред.) Мирона Кан­даурова что искал на осколени­не ж на Кондратье Розщупкине по двум челобитным своево бою, да жены своей бесчестья, да гра­бежу десяти рублёв, да смертного убийства брата своего; а Григорий Розщупкин искал на нем Мироне встрешно бою своего и безчестья жены своей да помореной скотины лошеди и коров и всякой животины на сорок пять рублев. Дело не ре­шено» – такую запись обнаружил в сборнике «Описи архива Разряд­ного приказа XVII в.» татарстанец Евгений Степанищев. Задавшись целью вписать в генеалогическое 
 
дерево максимальное количе­ство родственников, он добрался до таких вот записей, сделанных, как указано в Разрядном приказе, в 1629 году от Рождества Христо­ва. Сейчас в его семейном древе зафиксировано 3 тысячи человек. В процессе исследования Евгений выяснил, что его предки были «однодворцами», то есть служи­лыми людьми, суровыми, рано повзрослевшими (тогда выходи­ли на службу в 15 лет), со своей изолированной культурой. Евге­ний говорит, что не испытывает родственных чувств к каждому из родственников из того времени, но причастность к этому сословию, безусловно, ощущает. 
 
– Работа в архиве – это перелопа­чивание вручную очень пухлых дел за сотни лет, никакого поиска по этим документам не существует. Исследуя историю своей семьи, я работаю не только с архивом в Казани, но и с бугульминским, самарским, курским, московским. Такая география требует больших временных трат. Поэтому иногда проще заплатить – от нескольких сотен рублей до десятков тысяч, в зависимости от глубины иссле­дования и иссле­дователя, – рас­сказывает Евге­ний. – Например, Национальный архив Татарстана выполняет запро­сы по электронной почте, дёшево, но долго. В Российском государ­ственном архиве древних актов есть исследователи, которые за ты­сячу-другую рублей могут провести некоторые изыскания. Но в отда­лённые архивы (например, город­ской архив Бугульмы) надо ехать, и это тоже оплачивает заказчик. Там, где есть электронные архивы, я «копаю» сам: заказываю элек­тронные дела и на своём компью­тере просматриваю лист за листом, иногда несколько тысяч за вечер. 
 
Национальный архив Татарста­на оцифровал огромный массив информации, в том числе 3 из 10 томов «Ревизских сказок». Единственный минус в том, что по­смотреть цифровые копии можно только в читальном зале самого архива (вход бесплатный, по чи­тательскому билету) и оцифрова­на информация не в виде текста, а в виде картинки. То есть просма­тривать придётся всё подряд. Зато по архиву работает онлайн-поиск «Единой архивной информацион­ной системы Республики Татар­стан» (сейчас сайт на реконструк­ции и нужно выбрать «гостевой вход»). Если ввести в строку по­иска имя человека или населён­ный пункт, то система покажет все документы, в которых эти слова фигурируют. Сами документы хра­нятся или в главном здании архива на ул. Солдатской, или в здании на ул. 8 Марта. 
 
Андрей Тузиков, доктор социологических наук: 
 
– Мы живём в эпоху, когда общество довольно близко подошло к тому, чтобы превратиться в «глобальный человейник» (термин из антиуто­пии философа Александра Зино­вьева. – Прим. ред.). Потенциальные последствия этого – стирание ба­рьеров между культурными идентичностями, замена всех ролей человека, в том числе культурных, семей­ных, на единственную его роль – потребителя гло­бальной экономики. Составление генеалогического древа в этом контексте – инструмент самоидентифи­кации, своего рода якорь в бушующем море новых социально-экономических тенденций. К слову, в ос­нове множества успешных проектов, реализован­ных во времена СССР, лежала многонациональность. Это и по сей день один из факторов стабильности России как нации. 
 
Дмитрий Люлин, медицинский психолог: 
 
– Составление генограммы, то есть графического изображения рода, с датами рождений и смертей, болезнями, драматическими со­бытиями, изменившими жизнь се­мьи, – это инструмент психотерапии. Он помогает выявить повторяющие­ся в семье закономерности, обнаружить наследствен­ные болезни, негативные модели отношений, так на­зываемую «порчу» – негативные семейные уста­новки, коды, которые дети списывают в свою жизнь с родительской. Мы переживаем сейчас кризис семьи. Это особенно видно на детях. Когда подростки изби­вают беззащитных и выкладывают ролики об этом в Сеть, это в первую очередь свидетельствует о пси­хологическом состоянии общества. Помимо очевид­ных угроз, в этом процессе есть и скрытая: человек, не привязанный к своей семье, не знающий своих корней, не имеет эмоциональной связи с той средой, в которой живёт. Таким легко манипулировать. Лег­ко внушить ему какие угодно ценности и установки. В масштабе нации это очень серьёзная проблема.
http://protatarstan.ru/время-изучать-корни/